- Соломон, я превзошел тебя, - так, по преданию, сказал в этот день византийский император Юстиниан, когда вошел в только что освященный собор Святой Софии – Премудрости Божьей…  Превзошел, то есть, выстроил храм величественнее Иерусалимского… Конечно, это был не первый визит. Храм, на постройку которого ушло три годовых дохода империи и силы 10 000 рабочих в течение пяти лет, император навещал каждый день, чтобы лично следить за работами…

Из Рима, Афин и Эфеса были привезены уникальные колонны, по сей день восхищающие своим величием и статью. Белоснежные мраморные плиты были присланы из Проконеса. Из Фригии привозили розовый мрамор, из Ясоса – красно-белый, из Каристора – нежно-зеленый. Огромные мраморные камни распиливали так, чтобы из прожилок получались различные изображения – фигурки животных, людей, деревья, растения, фонтаны и т.д. При строительстве использовали мрамор со знаменитой горы Пентеклион – из него в свое время строили Парфенон…

Что ж, Агия София действительно необыкновенна… И что мне с того, что называется она теперь мечетью?! Как это не крамольно звучит, может, оно и лучше? В бытность музеем храм использовали как выставочную площадку – один раз я наткнулась здесь на выставку облицовочных плит для ванных комнат, в другой – на выставку костюмов для танца живота… Ну, и полуголые туристы любили фоткаться на фоне древних мозаик… Сейчас здесь, покрыв головы платками,  молятся Богу… И пусть лики святых на фресках занавешены белыми простынями, нет на свете простыней, способных занавесить от православных лик Христа… Не придумали таких простыней. И никто не может запретить мне осенить себя крестным знамением и притронуться к этим святым стенам – пусть косятся, пусть цыкают и хмыкают…

Да и Стамбулом его зовут не по-турецки, а по-гречески, потому что στην πολυ' ('стин поли' — 'в город') – город-то был один на свете, и это был город Константинополь, город счастья. Столица великой Византии… Как был так и остался.

Город спесивых греков, - говорил Иван Грозный… А почему бы и нет? Было место и спесивости – город-то был один на свете – и византийской хитрости – где ж ей взяться, если нет ума, и византийской роскоши – могла себе позволить империя…

И что мне с того, что нет больше великой империи, нет императоров, которые писали стихи и сочиняли трактаты, придумывали театральные постановки, а размышления о смысле жизни и прогулки по садам предпочитали крови полей сражений и лязгу оружия…

Великий город, словно и не прошли века, все так же шумит знаменитым константинопольским базаром, сияет желтым, как солнце, византийским золотом и радует своей разноязыкостью…

И вся и в этом - Премудрость Божия…