Когда в университетском общежитии мы заслушивались его песнями, одалживая друг у друга полузапрещенные «бабины» с хриплой правдой, которую невозможно было услышать на «Голубых огоньках» и в «Утренней почте»…Мы не знали даже, как он выглядит, высокий он или низкий, красивый или нет…

Бабины рвались, не выдерживали – то ли частоты употребления, то ли надрыва в его голосе… Мы их заклеивали, и слушали, слушали, слушали…

Дату смерти тоже от нас старались скрыть… Впрочем, это были уже другие времена…Времена ожидания перемен, времена слухов и постепенно открывающихся глаз…

И брат моего зятя, навсегда уезжая из страны, сбежал с вокзала, чтобы поклониться его могиле… - Я не смогу жить дальше, не попрощавшись с ним, - оправдывался он, вернувшись за три минуты до отхода поезда…

А Высоцкий остался в моей студенческой юности. На тех самых, постоянно рвущихся бабинах…Сосущим под ложечкой подозрением, что «все не так, как надо…», уверенностью, что есть-таки «рай в шалаше» и трагическим сопереживанием за «порванный парус…»

Когда театр на Таганке гастролировал в Тбилиси, попасть на «Гамлета» было счастьем, сравнимым с выигрышем в лотерею автомобиля «Волга»… Не из-за самого датского принца, его полную юношеских комплексов историю мы  в английской спецшколе читали в оригинале, и могли процитировать в любое время суток…

Из-за живого Высоцкого…

И за страстным монологом Хлопуши со сцены мы вновь и вновь слышали его песни, его хриплую правду… И повторяли шепотом: «Но разве от этого легче….?»

А сразу после спектакля, на кухне у одноклассника моей соседки, этот небожитель, повязавшись фартуком, помогал чистить картошку, шутил, смеялся, и обещал петь песни всю ночь… И пел… И если есть на свете полное счастье, то оно случилось в ту ночь…

Когда наступили времена широко открывшихся глаз, нам непонятно зачем, услужливо рассказали пикантные подробности: про запои, наркотики, долги и несносный характер…

Может, чтоб мы позабыли стертые бабины? Или, может, чтобы замылить хриплую правду? Чтобы вновь сделать его как бы доступным, а на самом деле, полузапрещенным, полуправильным?  Напрасные усилия!

Для нас он и сейчас, веселый, радостный, только что отыгравший спектакль и почистивший картошку, поет всю ночь напролет свои песни в маленькой тбилисской квартире…

Владимир Семенович, спасибо, что вы есть в нашей жизни…