- Чтобы куличи получились правильные – надо быть в ладу с собой, - говорила бабушка, и с тестом разговаривала, как с живым. Оно и было живое – набухало, приподнимая крышку большой кастрюли, в котором замешивалось…
- Ты мое дорогое, сейчас, сейчас, - приговаривала бабушка, освобождая его из кастрюлечного плена, чтобы сразу поместить в следующий – смазанные маслом формы…
Ароматные, они отправлялись в духовку, и с этого момента по дому можно было ходить только на цыпочках, а разговаривать тихо, желательно о чем-то добром и хорошем…
Забывалось все на свете – и оценки, и педагоги, и мальчик из старшего класса, который ну совсем не обращал на меня внимания, и заусеницы на пальцах… Оставалось только наблюдение за священнодействием в духовке и вдыхание ни на что не похожего аромата…
Сейчас я точно знаю, а тогда не понимала, как он называется, этот аромат – мир и спокойствие. Аромат того, что все живы и здоровы. И еще аромат предчувствия чего-то очень-очень красивого и немного печального. Но все равно и непременно радостно сбывающегося… От уверенности, что радостное сбудется, на сердце становилось очень тепло.
В церковь бабушка ходила одна. Потому что пионерам и комсомольцам ходить туда было опасно. Специально дежурившие у входа строгие люди спрашивали имя, фамилию и номер школы… А бабушкам было можно, их не о чем не спрашивали. Поэтому мы ждали бабушку с освященными куличами дома, и угощение начиналось с кусочка освященного куличика…
Бабушка рассказывала, что в ее детстве было принято держать пост. Он был долгим, назывался великим. Постились и взрослые, и дети. Так вот за пасхальным столом, бабушкин папа, мой прадедушка, всегда, оказывается, предупреждал детей: осторожно, кушайте понемногу и начинайте с освященного куличика…
И про Христа, которого долго мучали, а потом распяли на кресте и про разбойника, которого рядом с ним распяли – все я узнала впервые из бабушкиных рассказов. И ни в какое противоречие не входили эти рассказы в моем сознании с историями Тимура и его команды и пограничного пса Алого… И треугольниками, которые старший бабушкин сын, а мой дядя присылал с фронта, теми, что хранились у бабушки в шкафу рядом с иконами. Я бы сказала даже, что одни истории дополняли другие.
Вспоминая сейчас бабушкины рассказы, я думаю, как же ей это удавалось в советском моем детстве так умно и нежно, так аккуратно рассказывать о запрещенном Боге… Приучать к нему сердцем и душой, как к чему-то само собой разумеющемуся… Чтобы, осознавая все, оставаться в ладу с собой. Все-таки мне очень повезло с бабушкой. Ведь самый главный рецепт, как пасхальных куличей, так и доброй жизни – это лад с самим собой.
Со светлым Воскресением Христовым, дорогие мои!
