После Спитака я поняла истинное значение словосочетания «непреходящие ценности»… Я чаще и трепетней стала обнимать маму с папой, звонить друзьям и писать письма… И…я стала в хвост и в гриву носить свою шубу из кремовой ламы до тех пор хранившуюся только для особых случаев… Потому что после Спитака я поняла, что особый случай – это, по сути говоря, каждый день нашей жизни. Который может оборваться без предупреждения. Враз.
На третий день после страшного землетрясения мы отправились от проходной Руставского металлургического завода, в многотиражке которого я тогда работала, в Спитак длинной колонной из бульдозеров, экскаваторов и груженых всякой всячиной грузовиков… Это была моя первая страшная командировка. До Сухуми, Цхинвали. До Чечни…
И еще она отличалась отсутствием виноватого. На войнах всегда ищут и, как правило, находят виноватых. В случае со Спитаком на людей прогневались сами небеса…
Помню равнину из обломков, которая осталась от многоэтажного большого города, и сомнамбулически бродивших среди останков этого города людей… Помню расписание уроков, сиротливо болтающееся на одной оставшейся из четырех кнопочке на обломке стены… И заткнутый за это расписание детской рукой засушенный цветок…
Самой большой драгоценностью в Спитаке был бульдозер… За ними охотились, рыдая, умоляя и угрожая… Суля баснословные деньги за то, чтоб из под обвалившихся домов вытащить.. кто - людей, кто-сокровища, припрятанные на особый случай…
Помню вереницу машин скорой помощи – первыми в Армении оказались грузинские врачи – измученных докторов и вкус спирта в рту… Это был единственно возможный способ не сойти с ума от увиденного…
Помню потрясенного Рыжкова – тогдашнего председателя Совета министров СССР, которого Горбачев послал разбираться в ситуации…
А еще помню мужчину, который всем рассказывал, как вышел с работы, чтобы позвонить из автомата на улице домой беременной жене… За несколько минут до землетрясения все телефоны в здании отключились… Город рухнул на его глазах…
- Сначала стало очень тихо, а потом раздался этот гул, - твердил он, -и город стал падать, падать, падать… А потом раздался другой гул – тысяч голосов, не гул даже, а вопль… И он стоит у меня в ушах до сих пор… Вы уж простите, но мне надо об этом все время говорить…
Он отходил и сразу направлялся к следующему слушателю, и вот уже оттуда доносилось: - вы уж простите…
Пару лет назад я была в Армении. Сегодня Спитак – заново выстроенный город. С памятником жертвам землетрясения, к которому 7 декабря приходят все горожане. А потом направляются на кладбище, к родным.
И за поминальным столом просят Всевышнего, чтобы никогда больше земля не уходила из под ног… В самом прямом, что называется, смысле…
