- Николай Васильевич, вам не бывает обидно, когда вас называют агентом Госдепа?
- Нисколечко.
- Скажите, как вы прогнозируете проведение и итоги выборов в России? На западе уже вовсю кричат, что они будут непрозрачными?
- Я думаю, абсолютно прозрачных и честных выборов вообще нигде не бывает. Это, увы, утопия. Поэтому в отношении российских выборов, полезней говорить о том, в какую сторону развивается процесс: – в сторону наибольшей прозрачности и демократичности, либо в противоположную. Уже сегодня можно сказать, что выборы 2016 будут честнее, прозрачней и объективней, чем выборы 11 и 12 годов, результаты которых вывели народ на Болотную площадь, и легитимность которых вызывала большие сомнения. Сейчас уровень легитимности будет намного выше. И это хорошо. Является ли сей факт идеалом для России – конечно, нет. России предстоит еще долгий путь политической конкуренции, совершенствования законодательства. Думаю, должно пройти много времени для того, чтобы мы могли сравнивать российские выборы с западными в хорошем смысле этого слова. Особенностью этих выборов является то, что они формируют новую политическую систему России – что важно, они проходят по новым правилам, и на мой, экспертный взгляд, достаточно объективно похожи на западные. Думаю, что уровень конкуренции будет выше, и легитимность результатов выборов будет гораздо выше. Это прогресс. Если говорить о самих результатах, думаю большой новостью не будет, если я скажу, что Единая Россия получит большинство, но вот какое большинство – я затрудняюсь сказать. Безусловно, имидж президента Путина, его репутация будут играть свою роль, он объективно является самым популярным политиком в мире, узнаваемость его и его фамилии дико высока, и тот факт, что Единая Россия получила возможность ассоциироваться с ним – это плюс. Я, к слову, был на съезде Единой России в июне, и помню фразу, которую сказал там Путин, что вы, мол, не забывайте, что я вас создал…
- Как, по вашему, в России есть оппозиция? Я почти двадцать лет живу в Греции и привыкла к резким выпадам оппозиционных партий против правящей. Скажу даже, что, находясь в оппозиции, многие смотрятся симпатичней, чем у власти…
- Думаю, что оппозиции в западном понимании в России нет, и это большая проблема и для оппозиции, и для России, и чрезвычайно большая проблема для самой власти. Нормальная и здоровая власть может формироваться только в условиях наличия, так сказать, адвоката дьявола – серьезной и авторитетной оппозиции. Потому что власть сегодня является монополистом на власть, простите за тавтологию. Ничего нет вреднее для власти, чем такая монополия. Поэтому от отсутствия оппозиции проигрывают все. В этом смысле российская политическая система далека от идеала. Другой вопрос, хочет ли российское общество оппозицию, и почему ее нет? Я далек от мысли считать, что отсутствие оппозиции связано только с полит технологическими действиями Кремля. Даже история России последней четверти века свидетельствует о том, что если народ не хочет, то никакие всесильные кгб, кпсс, армии и генсеки не спасают этот режим. Сегодня уровень политической культуры российского народа, к сожалению, не в адеквате с запросами страны, и нет запроса на мощную оппозицию. Почему? Я думаю, что, с одной стороны, Кремль не способствует этому. Знаете, было бы странно, если б способствовал. Вы можете себе представить, что Ленин в свое время пришел бы к Николаю II и сказал бы: царь, дай порулить… Смешно, правда? Делиться – не в интересах власти. И не в этом ее задача. Думаю, что простой россиянин не понимает смысла оппозиции – ну, если президент такой хороший, и все ему удается, зачем тогда оппозиция? Мое мнение, что Путин только выиграл бы от наличия оппозиции.
- А как вы думаете, сам президент понимает необходимость политического себе противостояния?
- Не уверен. Я кстати, задавал ему этот вопрос. Но не получил однозначного ответа. В результате мы получаем такую узкую скамейку политического выбора, одни и те же люди. Одна и та же колода тасуется постоянно, нет серьезного выбора в кадровых назначениях, нет выборов программ для избирателей, а главное власть боится признать ошибки….И некому указать на них…
- Как же, вроде есть те, кто пытаются указывать на ошибки…
- Знаете, я как-то давно написал книгу о Путине. Я много с ним общался. Много его наблюдал. Он знает, что я его критикую, спорю с ним. Причем, делаю это всегда публично. Он со мной спорил, но в итоге признал мое право на собственное мнение. Так вот, у меня складывается впечатление, что у Путина есть картина России, которую он хочет иметь. Как он видит Россию. У него все разложено по полочкам. Он так видит – и это его право, он президент.. . Бороться с этим оппозиции возможно только предложив альтернативную целостную картину России, потому что бессмысленно бороться по деталям – народ не понимает этой борьбы – она выглядит как цепляние к власти, выискивание чего-то дурного. А картину большого противостояния, другую концепцию России предложить не смогла ни одна оппозиционная сила. В том числе, и имеющая место быть системная оппозиция: они либо переставляют кубики, придираясь к мелочам, либо, если и не соглашаются, то в деталях. Предложите свое видение, и люди проголосуют за вас! То, что случилось в 91 году, что случилось в 2000 году. А в условиях, когда нет оппозиции, у народа атрофируется это чувство, и нет запроса на нее. Потому что, в картинке Путина, может она и неправильная, но народ чувствует себя спокойно и предсказуемо – что стало главное характеристикой режима – после всех перипетий 20 века – хочется спокойно жить. К слову, все не так уж и плохо - никогда россияне не жили так хорошо, как при Путине…Тут много объяснений почему, но это факт. Поэтому мы живем в парадигме Путина, и будем жить еще долгое время. Я – противник любой монополии, потому что любая монополия начинает доказывать себе, что она самая лучшая, самая самая… И страдает от этого, в первую очередь, сама…
- Помнится, в одном из своих выступлений вы сказали, что в Америке каждая компания должна оставлять часть от своей прибыли на развитие конкурентов. Дабы избежать монополии…
- Верно. Да вся история Америки - все, что они делали на протяжении всей своей истории – это попытка уйти от монополии. Как только Америка попадает в ситуацию монополии – а так случилось после распада СССР – когда Америка стала монополией – она начинает совершать грубейшие ошибки. Это – удел всех монополий – Газпрома, КПСС и так далее.
- Возвращусь опять же к одному из ваших выступлений, когда вы сказали, что в современном мире мощь и сила государства определяется не столько наличием оружия, пушек и боеголовок, сколько высокими технологиями и уровнем жизни людей. Как вы считаете, в России народ не хочет жить лучше или власть не может ему обеспечить лучшую жизнь?
- В России отчасти имеет место быть инерция старого понимания сверхдержавы. Плюс, Россия – страна экстраверт, которая больше волнуется, как она выглядит извне, чем внутри. Поэтому россияне охотно обсуждают Сирию, Украину, но не все в курсе, кто депутат от их района. В отличие от США, которые больше заботятся о жизни внутри. Плюс, в России всегда было недоверие к инакомыслию, что идет от православной традиции, и соборное сознание россиян, когда надо быть как все. К людям, мыслящим иначе - в России всегда подозрительное отношение. Есть еще одна беда – россияне не креативный народ – выдумать мы можем, но довести выдумку до претворения в жизнь – нет. Вспомните печальную историю с Левшой – во-первых, никто не повторил, а во-вторых…Левша спился. Скажу еще, что до ума доводится все, что связано с обороной – это наша традиция, все остальное бросается на уровне изобретения и объявления. Вот есть старая пословица: русского побей - он часы выдумает. Надо побить, понимаете? Но система не подразумевает такое битье. Поэтому и живем по принципу: войны нет и слава Богу…
- Не могу не спросить вас о выборах в Америке… Говорят, они изменят земной шар…
- Я не сомневаюсь, что это не так. Американцы любят драматизировать и втягивать весь мир в свою драму. Это огромный ледокол, который медленно поворачивается – сейчас Америка доживает, переваривает итоги холодной войны. Я думаю, что зарубежные наблюдатели не совсем адекватно оценивают ситуацию: Хилари и Трамп на самом деле обсуждают традиционные внутренние американские вопросы – образование, налоги, медицину и так далее. Больший же упор со стороны почему-то делается на их позициях по внешней политике. Главная же причина, почему они об этом говорят в том, что Хилари была госсекретарем США, и Трамп ее этим пеняет. Поверьте, была бы она простым губернатором, никто бы не интересовался ее внешнеполитическим курсом.
- То есть, вы считаете, что у бывшего губернатора не поинтересовались бы, как она выстроит политику по отношению, скажем, к России?
- Спросили б, конечно. Но ответ не был бы столь весомым. Она уже дала ответ на этот вопрос своей практикой. Дело в том, что президент в Америке в отличие от российского фигура довольно связанная. У него нет власти над штатами, над экономикой, бюджетом он не распоряжается, конгресс достаточно независим, верховный суд совсем независим. Президент США – эдакий дилер, который ищет компромисс между штатами…В мире он интересен постольку. Поскольку является проводником внешней политики страны. А избиратель, скажем, в Оклахоме, который голосует своим кошельком, поверьте, меньше всего интересуется, как там президент будет выстраивать отношения с Россией. И мы тут немного обманываем себя, говоря, что они очень горячо там, в Америке, обсуждают эту тему…
- И все же, кто станет президентом США?
- Хилари и Трамп близки по многим позициям. Я не вижу большой разницы. Кто из них победит – непонятно, потому что Америка проходит сейчас через все эти последствия холодной войны. Американская политика не такая персонифицированная, как российская, поэтому тренды, так сказать, заданы – антироссийский тренд стал привычным, нет причин его менять – ведь ни одна фундаментальная проблема США не решается улучшением отношений с Россией. Я уверен, что никогда не будет такого пророссийского президента, как Обама, и такого супер пророссийского госсекретаря, как Керри… Что ж, это упущенные возможности, они уходят…
- Но вы не станете спорить, что в Америке сейчас, в преддверие выборов, кандидаты на пост президента все время возвращаются к персоне российского президента…
- Я вам уже говорил, что Путин – очень популярный политик. Так же горячо в свое время в Америке обсуждали Фиделя, потом Хусейна… Это не имеет никакого отношения к размерам страны – только к личностям. Нельзя забывать, что Америка всегда преследует своим национальные интересы – они не совпадает с российскими. Сегодня запроса на улучшение отношений с Россией нет – в США нет ни одной политической группировки, которая бы это лоббировала. Сегодня Америка, повторюсь, к великому сожалению для нее самой, является единственной сверхдержавой мира и, к не меньшему сожалению, монополией… А значит, она не будет ни с кем разговаривать на равных…
- Есть мнение, что наращивание военного потенциала России может сделать этот разговор разговором равных…
- Военная мощь у России есть и сейчас, это единственная ядерная держава, которая может уничтожить Соединенные Штаты. Однако, я считаю, что идея соревноваться в гонке вооружений – глубоко порочна. Соревноваться надо в привлекательности модели, которую ты предлагаешь. Что бы там не говорили, пока что эмигранты едут в Америку, та же Россия вкладывает деньги в американские ценные бумаги, все верят в доллар. И это укрепляет веру США в свою монополию. Надежней ничего, к сожалению, сегодня нет. Когда мне говорят, что все дело в печатном станке, я отвечаю: печатный станок есть не только в Америке… И что?
Инга АБГАРОВА
